From: Samuil Jozef
To    : Semen Drozdov
Subj : прошкандыбал по штетлу


    Hi, Семен!

SD> Hет, мне это нравится. Я тут прошкандыбал по Штетл и не понял, как здесь пройти к Дому учения. Чтобы такое вот уразуметь всем своим пониманием, мало вытрепать пейсы над Книгой Творения и оплешиветь на концертах Псоя. Дайте мне этот путь, а то где будет взять Лейбу, чтобы мусолить свитки после Когана, и где будет взять вино, которое бы не скисало от мудацкой тоски изгнания.

Было и со мной похоже.
Однажды занесло меня  в один из городов земли Польской. Пришел я в город, но ни души не встретил. Шел я от улицы к улице и от торга к торгу и вижу - все лавки закрыты.  Стою я и дивлюсь, и недоумеваю, и прикидываю:  ведь день еще велик, почему же все лавки заперты  и затворены, почему ни ноги на торгу? Hе дай Бог,  наслали власти лютую кару на народ Израиля и те  собрались в мидрашах и душу отстаивают в молитве, а может - со счету дней сбились и будний день  за праздник сочли? Пока я так стоял, услышал я рыданья. Пошел в ту сторону и пришел в мидраш и вижу: там полно сынов Израиля, окутаны в талиты  и украшены филактериями, и лица их как факелы;  сами стоят в слезах на коленях и бьют себя в грудь  и приговаривают: горе нам. И лишь слышат они,  как слово "Иерусалим" выходит из уст проповедника, с превеликим рыданием падают они ниц, пока  филактерии на голове не заблестят от слез. А вокруг  ходит служка с большой кружкой для пожертвований в руке, а на ней написано: "Hа страну Израиля", и все бросают в нее - кто гривну серебра,  а кто и золотой. И так потрясло меня это зрелище,  что волосы стали дыбом, и не нашел я в себе сил  спросить, что это и почему это. Подумал я, если  это - смертные люди, так сказано ведь: "Удержи  свой голос от рыданий" (Иеремия 31:16), а если ангелы они, то и ангелы, и серафимы гимны поют, а не плачут. Подождал я, пока не окончат молитву.  А как завершили молитву-, встрепенулись они, как  орлы в гнездах, и вынули книги из ковчега. И кто сидит и учит Талмуд, а кто сидит и учит Мишну, и читают они законы о святости и чистоте Храма голосом, промытым слезами, и очень я этому удивился,  что все занимаются законами о святости и чистоте  Храма, а не главами о вреде и ущербе, как принято  у польских евреев. И даже люди, что по лицу не похоже, чтоб постигли до конца мысли учителей наших,- - и те учат Закон восхищенно и радостно, так  что слова выходят у них изо рта, как гимны и песнопения.
И очень полюбился мне их голос, как путнику  в пустыне, что слышит птичье пение, хоть и не видит  селения, но уже радуется его сердце, потому что понимает - близки дома, сады, апельсиновые рощи.  И как увидел я такое рвение, так и не мог собраться  с духом спросить, в чем дело. Если чеканят корону  царскую и прервет кто работу чеканщиков, не на его  ли голову падет вина? Тем временем спустилась  ночь. Сели все в прах и вознесли горестные молитвы  о Сионе, пожранном огнем, и так сидели они,  объятые ужасом и страхом и дрожью великой, так  что чуть с душой от горя не расставались, пока старик один не принес вина и калачей, и выпили они за  то, ч то бы в будущем году быть в Иерусалиме.И так  шел этот старик от одного к другому, пока не дошел  до меня. Hалил он мне вина и дал медовый пряник и  протянул руку, чтоб принять здравицу. Тут схватил  я его за руку и воскликнул: клянусь, что не отпущу  тебя, пока не ответишь на мой вопрос. Сказал он  мне: спрашивай, сыне, спрашивай. Спросил я: почему это собрались вы в доме молитв с таким превеликим плачем. Ответил он мне: а где же собираться  Израилю, если не в домах молитвы. Сказал я: это ты  хорошо сказал, что где, мол, Израилю и собираться,  если не в доме молитв, но я-то что спрашивал. Про рыдания ваши спрашивал. Возвел старец веки  и спросил: не из этих мест будешь? Hе из этих мест,  ответил я. Откуда же ты, спросил он. Сказал я ему,  что из Иерусалима я. Как услышал он, что я из  Иерусалима, схватил он меня в объятия и закрутил  по всему мидрашу, восклицая: иерусалимец с нами,  иерусалимец с нами,- и усадил меня на почетное  место. И все разом воскликнули: в добрый час,  в добрый час. И все кинулись ко мне, и ну жать мне  руку, и ну обнимать. Тут воздал я хвалу Господу,  что дал голос Иакову, а руки - Исаву, потому что  если бы он дал и руки Иакову, то ничего бы от меня  не осталось, кроме, может, мизинца.
Сказал я им: диво дивное, это место - просто  диво какое-то, пришел я в город - а там ни души,  пришел в дом молитв - а в нем полно. Сказали мне:  погоди, и про не такие чудеса услышишь. Сказали друг дружке: сейчас кинем жребий, кому выпадет честь принимать иерусалимца за своим столом. Сказал им тот старец: зачем бросать жребий, кто даст больше всех на бедняков страны Израиля, тот и примет его у себя. И тут же стали продавать меня с публичного торга, как какую диковину. И один кричит: даю 18 золотых, ибо 18 - это "жизнь", если азбуку на цифирь переложить, а другой кричит: даю 26 - это имя Божье по цифири, а третий добавляет до 32 - супротив 32 путей постижений истины,  а еще один увеличивает до числа "Сион" по цифирной азбуке. Вскочил тут один и говорит: ставлю, как  число всех букв имени "Ерусалим". И развязал  мошну, и вытащил полный вес слова "Ерусалим" по  цифири. Hо тут вскочил другой против его и воскликнул: как же можно забыть букву "И" в слове "Иерусалим"? Ведь эта буква "И" - как в имени ГосподИ, мИлостивый, СпасИтель, как в словах Израиль  и мИр. Пропадет буква "И" - и не будет ни мира,  ни милосердия, ни спасения,- не нам, не нам,  а врагам Израиля такое! Вот даю я полный вес слова "Иерусалим" по цифрам, и гость - мой. Тут же отсчитал он золотые и потянул меня за руку - купил, значит, как по обычаю: пока не сдвинет человек покупку с места - не завершена сделка. Сказал я: братец, убери руку, слава Богу, не к пиратам я попал,  чтоб продавали меня с торгов, и не такой я праведник, чтоб ко мне относилось сказанное: "Продают  праведника за серебро" (Амос 2:6) . Если б не видал я раньше ваших слез, решил бы, что потешаетесь надо мной. Почему? Сказал я им: сколько бедолаг есть в Иерусалиме, что им и есть нечего, потому что гроша за душой нет, сколько человек от голода вспухло  в Стране Живых в Сионе, сколько умерло в Иерусалиме от голода, потому что гроша нет, а евреи рассеяния не помнят о них. И если посылают посланца  по городам рассеяния собирать на бедняков Страны  Израиля, то сколько он порогов обобьет и сколько  поклонов каждому отобьет, чтоб преисполнились  жалости, но не преисполнятся, потому что благотворители эти, как каменья, далеки от подаяния. А тут  я пришел к вам; а вы спорите из-за меня, как опять же каменья из-за праотца нашего Иакова, мир праху его. Как услыхали это, горестно вздохнули о покойном праотце Иакове, мир праху его. Как услыхали это, горестно вздохнули и сказали: нет ума пуще  опыта, если бы понимали евреи рассеяния, то посадили бы вас в карету и золотыми червонцами осыпали б. Сказал я им: не только не уняли вы моего удивления, но лишь прибавили к нему, и клянусь я Тем,  Кто воцарил имя Свое в Иерусалиме, что не тронусь  с места, пока не ответите на все мои вопросы. И ответили они мне: раз ты заклял нас Тем, Кто воцарил  имя Свое в Иерусалиме, разве можем мы не поступить по-твоему?
И повел речь тот старец и сказал: да будет тебе  ведомо, сыне, - и вытащил табакерку из-за пазухи,  постучал по крышке и открыл ее, и засунул туда  двуперстие, и захватил полную щепоть табаку, и понюхал, и разгладил усы, и засунул себе всю пятерню  в бороду и стал разглаживать ее сверху донизу, пока  не легла ровными прядками, а затем схватил себя за  бороду левой рукой и воскликнул: чего мне тебе рассказывать, можешь и сам прочесть по книге! Окликнул он служку и сказал ему: беги ко мне домой, там  под часами увидишь эдакую подставку, а на ней -  стеклянный колпак, а под колпаком - ключик.  Возьми ключик, отдай его моей жене и скажи ей от  моего имени: иди, мол, в мою спальню и подыми  верхнюю перину на моей кровати, а затем нижнюю  перину, что под верхней периной, открой ключиком  ларец, что покоится там у меня в изголовье, и вынь  оттуда толстенную книгу - это и есть тот список.  Только, не дай Бог, не касайся узелка, в котором  увязан прах земли Израиля, а то рассыплется, а  я уже старик, одной ногой в могиле, и придется мне  ложиться в прах чужбины, не прикрытый прахом  земли Израиля. Итак, вынь этот список и принеси  его сюда в дом молитвы, чтоб прочел путник все, что  записано в списке, ибо не сравниться слуху со зрением.
 
 
RU.SHTETL  MSG  31
 
 
Ответить бы
Околица
Жидовствующие
www.boga.net